Душевный разговор

Никита, познакомился с Максимом, в институте, да так и сдружились. С тех пор и повелось, довольно часто наведываться в деревню, где проживали Никитины родственники. Хоть и жил Никита уж давно в городе, а своих не забывал. Да и Макса, здесь любили, как собственного сына, а в знак признания, мамка Никиты иногда отвешивала обоим, по подзатыльнику, как она говорила, для профилактики. Вот и сегодня , едва приехав вечерним автобусом, сразу засобирались на речку, с ночевьём
Сказать, что они были заядлыми рыболовами, было бы неправдой. Приезжали сюда, теперь уже мужчины, за особой атмосферой, вечера, а потом и ночи, здесь у реки. Неспешной, доверительной беседе, под треск костра, отделявшего их, от остальной вселенной. Когда, говоря, даже о самом сокровенном, не обязательно смотреть в глаза собеседнику, можно и туда, где, в неторопливом движении воды, отражается небо, под пение лягушачьего хора.
Оглянулись они одновременно. Кто – то не таясь подходил к их стоянке, шурша ветвями кустарника.
- Не помешал, хлопчики?
- Дед!? Напугал! – Никита вскочил на колени – ты чего не спишь?
- Да вот, увидел костерок, думаю не мальчонки ли играли, да оставили. – Старик вошел в полукруг света, щурясь и вглядываясь – И Максим здесь. Не смекнул, бабка ж говорила, что вы приехали. Ну, я пойду…
- Иван Егорыч, посидите с нами – Максим достал из рюкзака, початую бутылку водки – по чуть чуть.
- Ну, еслиф токо, по чуть – чуть. – прищурил глаза, всматриваясь в бутылку – Казённая? Уж и не помню, когда казённую пробовал.
Дед взял протянутый Максимом маленький стаканчик, другой ладонью отгородившись от предложенного Никитой бутерброда . Примерился к стаканчику и ловко, выплеснул его содержимое в рот. Зажмурился и замер, будто прислушиваясь к ощущениям. Занюхал, неизвестно откуда появившейся пачкой «Беломора». Щелчком выбил папиросу и начал разминать её между пальцев.
- Хорошая! – сказал, показывая на бутылку. Затем смяв мундштук папиросы, сунул его в рот, зажав зубами. Наклонившись к костру, достал веточку и прижал огоньком к папироске
- Вы ж говорили о чём - то, а тут и я припёрся – выпустил дым струйками из ноздрей – мож секреты какие, дак я уйду.
- Никаких секретов Иван Егорыч. Девушка у меня есть. Хорошая. Подумываю предложение ей сделать. А недавно, проснулся ночью, она рядом сопит. А у меня в голове мысли закружились. А хочу ли я вот так, чтобы каждое утро с ней просыпаться. Люблю ли я её?
- Ишь, ты! Проснулся. Сопит. Избаловались вы. Чё ж раньше про любовь не задумался, когда ложился с ней, в одну койку – старик сердито выбросил окурок в костёр.
- Дед, ну чего расшумелся то – вступился за друга Никита.
- Расшумелся! Вы больно учёные – заворчал было Егорыч, но как то сразу успокоившись, добавил, тихо и спокойно – Жизнь у вас другая. Сам бы в молодости не отказался вот так, как вы сейчас.
- Ну а у вас как было? Как вы с бабушкой познакомились?
- А чего нам знакомиться то, мы выросли в соседних домах. Всё на виду, от соседей разве спрячешься. Глянулась мне Надежда, да видно, я, рожей не вышел, для неё. Другого, она полюбила, да так, что всю жизнь свою помнила.
- Как это? А почему за того замуж не вышла - Никита смотрел на деда с недоумением.
- Да и вышла бы, только погиб он. В лесу. Деревом зашибло.
- А как же вы жили то, столько лет. Без любви, выходит?
- Вот понесло тебя Никитка. Любовь! Любовь! Заладили как попугаи. Не скажу я вам ничего про любовь. Сыновьями виш нас бог обделил, а как только внук первый появился, ты значит. Тут и назвали тебя Никиткой. А и что с того, что помнит до сих. Прожила то она жизнь со мной. Да и как прожила.
Иван Егорыч, провёл пальцем по седым усам и улыбнулся.
- Как же так, вы жили, зная, что она помнит своего бывшего – Задумчиво спросил Максим.
- Как, да как. Так вот и жили не думая, любовь или нет. Она то, почернела от переживаний, а тут ещё слушок по деревне, мол, спорчена девка, Никиткою. А там где шепоток пролетел, уже и кричать не надо. Надя то и в деревню выходить перестала. А тут я разговор услышал, что ворота дёгтем им вымазать собрались. Я к отцу, так, мол, и так, жениться хочу. Без лишнего шуму засватали, да и свадьбу тихую отыграли. Вот и стали жить. По улицам ходили, за руку не брались. Спать ложились, отвернувшись, друг от друга. А однажды, вот как ты говоришь, просыпаюсь среди ночи, а она прижалась ко мне, вся. Ещё и руку на грудь положила. А я и шевельнуться боюсь. Что, произошло тогда, не гадал, а только стали мы мужем и женой. А Наденька моя, оттаивать начала. Улыбалась мне, целовала без стеснения. А по ночам…
Иван Егорыч замолчал, достал папиросу, закурил.
- Вот вы, ребятишки молодые. А вот интересно мне. Кхм… Недавно вот так же, не спалось. Ну я телевизор с дуру и включил. А там, артист этот, как его? Дак и не молоденький уже, с бабёнкой, ничё такая бабёнка то, раздеваются, друг дружке помогают и целуются, а сами всё к кровати поближе. А кровать то большая, вот с эту полянку. Ох, вспомнил, аж в горле пересохло. Ну- ко, плесни ещё чуточку, казённой.
Дед выпил, не спеша. Съел бутерброд с килькой. Он знал, что зрители ждут продолжения рассказа и держал паузу. Закурил, со смаком выпуская дым ноздрями и заговорил:
- Упали они значит на эту кровать, он простынкой накрытый, она ах да ох, приятно ей значит. Я даже засмотрелся. Как назло, начали показывать, ихнюю одежду разбросанную , а баба то кричит всё громче, тут их опять показали, она ахает так, что соседям слышно, а он простынкой накрыт, вместе с её ногами, а ещё и титьку ейную показали, а там сосок нисколечки не поднялся. Как такое быть может?
Слушатели засмеялись:
- Это же кино. Там всё не по настоящему – Максим откручивал колпачок у бутылки. – Ещё по капельке.
- А наливай, раз такое дело. Скажу, что к Вовке Ряженкову, зашел на огонёк, Надя за него не ругается. Ток и вы меня не выдайте.
- Надо же, как натурально снято, и титьки такие смачные, не большие, а такие - старик обернулся, ища, с чем бы сравнить, потом, спохватившись, вытянул свою большую, мозолистую ладонь – Вот, как раз в ладошку влезет. У Нади, у бабушки твоей, такие же, да только у неё соски, во какие были, только дотронься до неё.
Егорыч, вытянул вверх указательный палец, обхватил его другой ладонью, так, что снаружи, осталась одна фаланга. Он показал эту конструкцию, Максиму, затем повернулся к Никите.
- Вот, натурально такие. А они простынкой прикрылись. Да Надюха, моя только ноги раскинет, одеяло улетало. А однажды, так распалились, что очнулись на голой сетке. И перина и всё что было, на пол свалилось. А ты говоришь любовь. Про неё не говорить надо. А прислушиваться, чего она тебе подскажет. А на девке своей, женись. Раз мысль такая посетила. Не теряйся парень, а главное её не потеряй. Кто знает, встретишь ли, такую. А встретишь, так с этой всех сравнивать будешь. А любовь придёт. К нам же вот пришла.
Старик поднялся, отряхнув штаны:
- Засиделся я с вами, пора и честь знать. А то проснётся бабушка , а меня и нету. Переживать станет.
Старик, семеня, поспешил, по едва заметной тропинке в сторону деревни. А друзья переглянулись и отвернулись к реке.



Проза / Prose

Похожие записи: